Трудная любовь - Страница 26

Это был самый странный разговор за обедом, который она когда-либо поддерживала в семействе Бейли. Обычно говорили исключительно о спорте, погоде и политике.

— Если ты любишь кого-нибудь, позволяй ему немного, — провозгласила тетя Долли. — Обмани его, — добавила она, — молодому человеку нужна своя песнь.

Линда выдала нервный смешок.

Одри взяла ситуацию под контроль в обычной для нее напористой манере:

— Пожалуй, пора сосредоточиться на десерте.

— Не забудьте шоколад, — потребовала тетя Долли, — и что-нибудь еще. — Она толкнула Линду локтем: — Это научный факт, шоколад улучшает настроение даже самого мрачного меланхолика. А еще полезны ананасы, от них худеют.

— Я помогу убрать посуду. — Говард Бейли бросился за женой на кухню.

Говард и Одри всегда служили моделью современного брака: близкие люди, привязанные друг к другу, уважающие друг друга. Лучшие друзья. Равноправные партнеры. Все, к чему она всегда стремилась с Чарльзом…

Но жизнь за последние годы стремительно изменилась. Она стрельнула глазами в сторону Ричарда, ее сердце забилось в надежде, которая в ту же секунду рухнула и разбилась вдребезги.

Потому что мужчина ее судьбы как всегда смотрел в окно.

Спустя пару часов Линда вышла подышать свежим воздухом и уселась на садовую скамейку. Ее длинная юбка спадала ровными аккуратными складками вокруг скрещенных ног. Она была обута в замшевые ботинки, белые носки, на дюйм выступающие над обувью и открывающие лодыжку. Между носками и цветной юбкой оставался небольшой участок открытых ног. Ричард тоже не усидел дома. Спустившись по ступенькам вслед за Линдой, он устроился чуть поодаль. Но завороженный взгляд, устремленный на ноги девушки, был, по сути, невидящим.

— У нас проблемы, — сказала она, не поворачивая головы. Конечно, ей было обидно, что он здесь, сидит на земле под одной из плакучих ив, свисающих над рекой, вместо того чтобы устроиться рядом. Она знала, что он шел за ней.

— Угу, — отозвался ее спутник, и невозможно было понять, соглашается ли он с тем, что она только что сказала, или просто отзывается для приличия.

— Да, у нас проблемы, и я думаю, мы должны поговорить об этом. — Она повернулась так, что он мог видеть четкий профиль ее лица, смягченный длинными пушистыми ресницами. У нее было волевое лицо и манера выражаться прямо. Ее решения всегда были быстрыми и ясными. — Так что давай выясним все сразу, особенно если мы собираемся и дальше совершать наши совместные восхождения, — заключила она, смахивая с лица назад золотые пряди волос.

Он всегда удивлялся ее воинственному духу, зная, что подобное настроение мгновенно сменяется добротой и великодушием. Окружающие всегда восхищались ею так же, как и Чарльзом. Однако сама идея, что такая девушка может предпочесть его, Ричарда, другим больше чем один раз, казалась ему полным абсурдом.

Сухие желтые листья зашуршали, когда он подошел, чтобы сесть рядом с ней на скамейку. Его родители часто приходили сюда летними вечерами, спасаясь от шума, поднимаемого дома братьями. Они сидели здесь, держась за руки. Иногда разговаривали, чаще молчали. Удрав от брата и незаметно приблизившись, Ричард смотрел на родителей и незаметно для себя улыбался. Их любовь была залогом сохранения семьи. Даже когда он стал взрослым, то часто представлял себе своих родителей, сидящих вместе, плечом к плечу. Особенно когда был далеко от дома.

Линда скользнула по нему взглядом. Он лишь едва улыбнулся:

— Молчание — золото, согласись?

— Да. Ты мастер помолчать.

Ричард откинулся назад, вытянул ноги и положил руки на спинку скамейки. Он мог бы закрыть глаза и остаться здесь вместе с ней навсегда, не произнося ни слова, только прислушиваясь к мягкому плеску воды и легкому шороху падающих листьев.

Линда качала ногой, сохраняя молчание. От его близкого присутствия она опять почувствовала какое-то напряжение внутри себя. И это было лишним подтверждением того, чего ей никак не хотелось признавать, от чего все эти годы хотелось избавиться как можно скорее и навсегда… Это было подтверждением любви.

Ему тоже приходилось несладко. Находясь в опасной близи с этой женщиной, его тело начинало бунтовать, как будто по его жилам вместо крови бежал теперь жидкий огонь. Он всегда хотел ее. Постоянно. И успешно отказывал себе в удовольствии вспомнить, что произошло между ними, или пофантазировать, как это было бы, если бы они занялись этим вновь.

Его молчание приводило ее в отчаяние.

— Поговорим о горах. Ты уже был вознагражден один раз.

— Кто, я? — недоуменно переспросил он.

Подбородок Линды с ямочкой воинственно вздернулся — привычный жест, говорящий о скрытой тревоге, но такой любимый. Разлившееся тепло внутри него вновь превращалось в бушующее пламя.

В его предыдущий приезд домой они легко сохраняли дистанцию. На этот раз это было невозможно, потому что им приходилось проводить вместе слишком много времени. Ричард так и норовил при каждом удобном случае подойти к ней поближе, как бы невзначай коснуться ее. Ему хотелось обнять ее и прижать к себе так сильно, чтобы ощутить все прекрасное тело. Ее теплые, сладкие губы завораживали. Он хотел целовать эту женщину под солнцем, когда ветер играет ее волосами, хотел лежать с ней рядом ночью под искрящимся звездным небом, хотел, чтобы их обнаженные тела слились в едином ритме, таком же старом, как сам мир.

— Единственное, что нам надо, — это поговорить. — Он злился на себя за собственное слабодушие, но уже не мог остановиться и унять желание обладать ею. Оно возникло где-то в самой глубине его существа и нахлынуло вдруг с неукротимой силой.